Анамнез жизни:
Я? Кхм, так странно обращаться к себе в единственном числе, смотря на то, что еще в детстве, благодаря стараниям старших братьев и влиянию южных соседей, моя личность раскололась на две части. Мудрецы говорят, что у каждого есть инь и янь, ну почему же у других они не голосят о своих правах, раскалывая башку надвое? Вообще, для Азии конфликт севера и юга обычное дело, и голосить какие все плохие и нехорошие, тыкая в свои отдающие трупным запахом раны пальцем, только себе хуже делать. Поди, еще полезут копошиться в твоих проблемах, устанавливая свои митрополии, церкви, пошлины, налоги. Франциск, не будь он Францией чтобы не налажать, двести лет портил кровь, укрепляя в сознании южной меня некую ущербность перед западом. Брехня полная. Вот опять. Под звуки «Аллилуйи» на французском, залпы салюта, на который к каким-то хуям тратит деньги партия, оставляя всех нас троих без миски риса. Жрать, как же хочется жрать. Дерьмо-о-ово. Мне бы хотелось завыть, оторвать от этого мерзкого жирного старикашки ногу и запечь как курицу по-пекински. А что? От него не убудет. Эта страна – одно сплошное днище, а власть и пальцем не пошевелит. Вьетминь невесело хмыкает, скосив глаза на южную, будто наша вечно-согласная и тихая второе Я виновата во всем. Ну да, Китай и его союзники ей не нравится. Но будто этот долбодятл, заправлявший тут нами всеми ой как заслуживает доверия! Давно мы ей руки не ломали. Ну, давайте, посмотрите на меня, я жестокий, я несправедливый, я тут диверсию устраиваю, деревни жгу. А что? Север разрешила, у нее свои далеко идущие планы. Решила объединить нас на пути в великое будущее. Я за, устроим еще одну августовскую революцию, м, скажем, в мае. Защитница хренова. Блять, ну пусть попробует, хуже то уже не будет. Всем нам.
Что поделать если мой-твой-наш голос в твоей гордой головке самый громкий? Чего мы хотим? Мести, свободы, жизни? А может спокойствия, возможности мирно существовать, плыть по течению, раболепно соглашаясь с каждым их требованиями?
Я ведь не могу этого позволить. А ты можешь? Мы? В наш маленький ад никто не смеет вмешиваться. Разве мы мало крови пролили в постоянных восстаниях и стычках, когда лицо захватчика сменялось одно на другое, сплываясь в одно – чужак и враг. Я никогда не хотела этой пролитой крови, смертей, просто на войне, когда верность держалась исключительно на страхе и желании выжить, было никак. А я люблю жизнь. И пусть мысли сводят меня с ума примерно раз в полвека, извергая наружу очередной конфликт, тягу к ней у меня никто не отнимет. Это только мое. Как и свобода.
А еще у нас замечательная культура, насчитывающая несколько тысячелетий. Большая не_навозная куча всяких прокитайских и некитайских императорский династий. Забавно, да, но юг, похоже действительно поверила нашему островному империалисту, ах он милый лицемер.
Вы действительно ждете от меня чего-то вразумительного? С: Что-о-о-же разговор у нас получится недолгий, агрессивный и явно лишенный смысла. Имя мне Вьетнам и, если вы каким-то боком пропустили все события прошлого столетия, когда моя маленькая и не очень приятная шкурка вдруг засветилась на первых полосках СМИ, своими или не очень своими зверствами, нагибанием сверхдержавы и прочими кому-то приятными подробностями. Кроваво-красный с золотой звездой ярко засиял из этой выгребной ямы, из которой больше чем полностью, состоит моя жизнь.  Плакаться не буду, спасибо.
Я могу сколько угодно повторять речитативом Нго, Ди, Леа, - детство, вырванное из лона, нет, пр-р-ративно, я всегда была чем-то особенным, не принадлежащим Китаю.  Сколько бы он не говорил, так? Он мой брат, но я не часть его. Не надо давить на границы, после одной кровопролитной войны втягивая в другую. Я так устала от мозолей, запах пороха, кораблей, плывущих с востока, самодовольных и уверенных приходящих. Побитых и униженных, уходящих. Как восстания тэйшинов, возможно. А ты? А мы, Дайвьет? Вьетконг? Они хотят слепить из нас свое подобие.  Пусть пробуют. У нас все еще есть руки, их много, больше, чем у Кали. Как и размножений личности, требующих то одно, то другое.  Мы никому и никогда не можем доверять, да, Такеда?

Отличительные признаки: следы от проказы на руках, правый глаз немного косит, многочисленные шрамы от ожогов, эм, весло? Ну конечно, Вьетминь, Вьетконг и маленькая желтая параша под именем Южный Вьетнам, бе.
Ну, тело натренированное, владеет навыками боевых искусств.

Внешние данные: азиат

а если подробно, мы почти ни_канон

Азиатка - многое объясняет, нет?
Маленькая, тонкая, гибкая, одним словом, миниатюрная. Согнется как змея без особых усилий, даже кости не захрустят, а еще шею под таким углом вывернет, что неподготовленному зрителю энтропия мерещиться начинает.  Я упоминала о миниатюрности? Так вот, телосложение у нее астеничное, даже скажем, хрупкое, руки-ноги - все маленькое, но не особо миленькое, мышечная масса слабо развита, если вообще присутствует, но вору тонны мышц и ни к чему. На удивление при всем, при этом, отличается отменным здоровьем и зверским аппетитом. Да, да, пожрать Такеда любит и приветствует, и если в повседневной жизни для утоления голода хватает одной чашки мутного риса, то вторую ей тоже готовьте и третью, а еще повкусней если есть что, попросить, то она не постесняется. Куда только все девается? В желудок, в котором с давних пор образовалась черная дыра, образно же.
Лицо? Обычное азиатское лицо. Не всякий представитель белой расы отличит ее от миллионов ей подобных азиатских женщин. А подробней? Ну, давайте, уклонимся от рассуждения в романтизм и представим ее мыслью вольного художника-экспрессиониста: узкое лицо, широкие скулы, раскосые, далеко-посаженные друг от друга черные глаза, тонкий нос и маленький рот. Ах да, глаза: темные, поглощающие свет, для простого обывателя - пустые. В "особые" (например, когда страна Х хочет поразить страну У, а в итоге военные действия почему-то у нее все проходят, безобразие!) моменты взгляд становится стальным, преследующим, даже страшным. Стоит упомянуть кожу - сухая и желтая, ну точно как бумага, отчаянно нуждается во влажном тропическом климате, а от пустынь и душных городов трескается. В моде не разбирается, вообще. Привыкла носить аозай зеленого цвета, да и незаметней в нем на природе, с просторными черными штанами, но для особых случаев, которые обозначают получения какого-нибудь профита в виде всеми любимых золотых, напялит все, что вашей душе угодно. Часто можно заметить бегающую босиком. И нет, не отсутствие денег на обувь это намекает, а на особую связь с землей и природой, и старые добрые восточное традиции.
Ах да, как же можно забыть, два главных вьетнамских атрибута: нон и весло. Нон (пальмовая коническая шляпа) - защита от солнца, да и от вражеских стрел спасает: будь то из глаз или вполне себе реальные - вообще крайне важная для Такеды вещь, да и национальным колоритом попахивает. А весло - для успокоения особо лютых, не всегда действенно, но как же успокаивает, когда эта нужная для жизни вещь находится под рукой, а еще с ним всегда можно быстрее переправу через воду найти, а Вьетнам особа практичная, да, ничего лишнего (кроме мешков с золотом) просто так за собой не потащит. О всевозможных хитроумных заготовок ловушек: ниточки, иголочки, ножички и тому подобное - в подробности вдаваться не буду.

История болезни: резня в Хюэ
Нет ничего дороже независимости и свободы (с) дядюшка Хо.
Был у меня замечательный генерал до недавнего времени. Звали его Зиап. Замечательный я скажу человек -  решительный, с огромным и раздутым самомнением. Мозги у него были на месте, а послушать единственного человека, который вроде как хотел объединить юг и север, моего думательного аппарата хватило.  К тому же он так вдохновлял своим примером народ, что буквально самый необразованный тупица, а мое население больше чем полностью состояло из такового, шел за ним, готовый разорваться под первым минным зарядом. Если это нужно для Объединения Вьетнамского народа, вполне благородная цель,  и, опираясь на опыт Мао и Ленина, понимал, что без жертв, если мы хотим собрать уже, наконец, хотим по кусочкам собрать мои земли воедино.
Тет. Празднование Нового года. Типичное перемирие, бла-бла-бла. Таких тупой власти как у южной нужно еще поискать.  Я, вместе с северными вьетнамцами и Вьетконгом выводила на позиции людей и готовили все необходимое для всеобщего наступления. В середине января в города и поселки Южного Вьетнама стали проникать подразделения «саперов» (диверсантов-подрывников), прятавшие свое оружие под грузами сельхозпродукции. Агенты, так называемые «шпиены-вьетконговцы» намного облегчали нам задачу. К сожалению, 30 января 1968, накануне дня «Д», некоторые силы Вьетконга атаковали населенные пункты с переменным успехом, лишив нас главного нашего козыря, внезапности. Ебучие идиоты и предатели, которые не смогли уведомить своих штурмовиков вовремя отступить.  Оставалось только надеяться на смекалку моего маленького генерала. Оставшееся время до операции я провела, проглядывая списки помощников этих западных ублюдков. В ночь 31 января началось широкомасштабное наступление.  Бои за Хюэ, длившиеся почти месяц, были выматывающими и почти обескровили Вьетконг. Конечно, мы хотели отомстить. Резали всех без суда и следствия: чиновники, военнослужащие, иностранцы, фанатиков, которых они называли религиозными деятелями, короче одним словом: всю ту буржуазную прослойку, которая была виновна, да! В гибели верных мне людей. Конечно я участвовала в расстрелах, допросах, больше похожих на пытки. Еще долго в носу стоял запах слегка погнивших внутренностей. Удивительно, что в голове твердый и уверенный стоял голос Зиапа. «Предателям не уйти».  Ни севера, ни юга, ни Вьетконга. Предельная ясность буквально на несколько минут обрушивалась на мою голову, лишь подкрепляя приказы НВОЮФ дивным ажиотажем. Трупы мы сбрасывали в братские могилы, впрочем, точно такие же были и у солдат ВК. Ах да, особо мне нравилось хоронить этих ублюдков заживо, чтобы они гнили в моей земле, зная, что никто не уйдет от расправы. Ни один предатель.

Диагноз: Синдром чужой руки, булимия, истерия,
Фобии: паралипофобия

Контактные данные: у компартии спросите

Пробный пост:
пусть тут валяется пока не потеряла

«Десять вещей были созданы в первый день. Вот они: небо и земля, смятение и пустота, свет и тьма, дух и вода, свойство дня и свойство ночи» (Талмуд, Хагига 12а)

Создал и тебя, Эрец-Исраэль. Древнюю старуху с молодым лицом. Старую религию и молодую государственность. Наследие всего еврейского народа, земля Обетованная, земля Святая – старый дом, отстроенный Бен Гурионом и костьми многих талантливых еврейских деятелей на вражеском государстве. Идея, которой жили тысячелетиями гонимые отовсюду евреи.
Прости, некошерная подмандатная Палестина, что твоя же опухоль так кошерно разродилась на тебе новым государством. Твоим скромным не слугой.

Пока внутри сердца всё ещё
Бьётся душа еврея,
И в края Востока, вперёд,
На Сион устремлён взгляд,

Спасибо за оружие и признание, Союз! Родина сынов Авраама умеет быть благодарной, может и послушать чужие советы, редко принимая их во внимание. Спасибо тебе, золотоносные Штаты, за огромную поддержку, конечно, та подлодка и антенна на посольстве в Тель-Авиве была выведена из строя случайно. Ты же видишь, как мусульманские шавки ЛАГ, братья-арабы скалятся, требуя скинуть все сионистов в море. Послушай меня, хатиха, если хочешь, чтобы я продолжала являть собой оплот демократии и стабильности и не сгинула с карты этой ближневосточной песочницы... нужны средства, одним словом, ты. Я больше не буду сидеть на месте и ждать, пока кто-то озабоченный моей судьбой снизойдет до милости и защитит нас. Солнце, чувствуешь, печет, когда ты тут бываешь? А ХАМАС, Иран и его ядерные цацы дышат мне в спину, припекают куда сильнее. Знаете, как в пословице: «Никто не знает, у кого ботинок жмет; знает только тот, кто его носит». Душновато, да, стало? Воздух здесь тухлый… наполненный ожиданиями к нашим великим западным партнерам. Каждый выживает, как умеет, а вы знаете, что мы серьезно озабочены судьбой мирового еврейства.
А мне любого оружия и денег не жалко, дабы установить мир в собственном доме и на его границах. Что ты там говорил, старичок Сирия, угрожая повернуть русло реки. Военнопленные уже роют себе могилы. Тетушка Роза, знала бы ты, какие цацки Сарочка отправила тогда поутру Египту в ответку на его бомбежки Тель-Авива в день ее желанной независимости. 183 самолета - почти вся ее боевая авиация. И пока европейские ублюдки в ООН решали судьбу дышащего взрывами Ближнего Востока, Сара смаковала, поглядывая на расширенные в разы территории государства Израиль. А на зрачке отпечатался дивный ковер воспоминаний – бастующие радикалы-арабы вырезают население еврейского квартала в Иерусалиме. Меир могла себя защитить. Оставалось еще оружие, которое не нашла в постоянных обыскивающих рейдах безучастная английская полиция… скупленные, краденные, ворованные у мертвых, спрятанные в подполье. Но все это в прошлом, мы помним каждую из своих обид, но не выказываем, до поры до времени, Еврейское государство не может позволить себе тех же ошибок, что и зашорошенное еврейское Гетто в годы Катастрофы.
Помним все – далеко не все вспоминаем, пока вы остаетесь для нас взаимовыгодными партнерами, пока у нас есть рычажки давления в вашем гос.аппарате, за которые можно дергать. Глядя на пример Римской, Османской Империи, лежащих на последнем издыхании и делать выводы, прокручивать, обдумывать все варианты, дабы сохранить свою кошерную шкурку на радость НАТО в целости и сохранности.
«Припоминается мне вещь дорогая такая - доверие… давно была, когда ныкали мы свое религиозное горе по Египту, Галилее, Палестине. Рассказывали о ней детям в старом ишуве, прививая новому поколению такую мистическую вещь наряду с верой и долгом. Непригодную к новым жизненным реалиям. Хочешь выжить, Сара? Не верь никому, надейся только на себя, используй, поворачивай чужое влияние себе в угоду. Пока не осела в застойнике старого ишува и многочисленных политический партий, раздавая мандаты направо и налево, точнее крайне левым и правым. Рассматривай в каждом потенциального партнера, даже ФРГ, контрибуция за те страдания, что перенес твой народ в годы Катастрофы и ты, как наследник, имеешь право потребовать, «замораживая» проблему, пока экономика и так ослабленная прибытием новой алии не рассыпалась как карточный домик. Слушай Гуриона, слушай Голду, кровью и потом добывшими тебе свободу. Вера, оказывается, способна на многое. Верь в нее. В Тикву.»
Во всяком деле, тем более политическом, должен быть деловой подход. Ведь действительно, бесконечно любить можно только три вещи: себя, оружие и шеккеля. И Саре, в делах которой сейчас замешаны бешеные деньги лучше всего думать об этом. И упрятать свой острый язычок за не менее острые зубы заблаговременно, удерживая себя от язвительных оценок действий Великих сверхдержав. Куда бедному агрессивному до жути уставшему еврею с его внутренними и внешними проблемами, куда ей до них, не правда ли?  А потом, скромно потупив взор, заверить, что от скромности и прочими половыми заболеваниями не страдает. И, конечно, масоны, тайные еврейские заговоры и ZOG к ней относятся задним числом. Потом скромно укладывает ладонь на кобуру дорогого сердцу ИМИ Джерико 941 за пазухой, не при каких обстоятельств не расстаемся с оружием, от других же требуем полного разоружения.
И будем посматривать на своих ущербных соседей, являя собой престижный и глубоко продажный Западу кусок семитизма на словах и на деле.
Ещё не погибла наша надежда,
Надежда, которой две тысячи лет:
Быть свободным народом на своей земле,
Земле Сиона и Иерусалима.